Абориген - Страница 38

Что самое странное – или страшное? – так это то, что подобные случаи происходят на юге уже второй год, мы просто не слышали. Кто-то за бесценок скупает скалы и острова, травя перед этим драконов…

Возможно, так серые пытаются ограничить производство пыльцы и вздуть на неё цену. Или взять Конфедерацию за горло, дать почувствовать ей, насколько она зависима от нашей маленькой планеты. И тем самым вытребовать что-то большое, важное.

Но Конфедерации, похоже, на всё это плевать, поскольку на сигналы она не реагирует – ну, абсолютно.

Мы обсосали этот вопрос с разных сторон и так ни к чему и не пришли. А я заодно вспомнил, что именно мы с Марьей в своё время посчитали, что произойдёт, если Земля вдруг перестанет покупать наш продукт.

Через два месяца у нас начнётся энергетический голод, а через полгода, когда все запасы стержней иссякнут – рухнет вся транспортная система. Мы опрокинемся в каменный век…

Тетрадь десятая

Люсьен

Что ж, в конце концов мы с Кумико нашли общий язык. Мы не были ни врагами, ни соперниками. Ей страстно хотелось во что бы то ни стало сохранить в целости отцовское имение – не из корысти, а чести, достоинства ради, – мне же имущество это было не нужно совсем, разве что на время расследования. Я думаю, она это поняла почти сразу… а у меня в ответ созрело решение если не подарить – вряд ли она примет такой подарок, – то продать в какую-нибудь сумасшедшую рассрочку то, что досталось мне вчера, и если удастся – то, что достанется в ближайшее время. Что я теряю? Немного денег… зато приобрету такое покровительство предков, какому позавидуют и настоящие шаманы…

Путь домой я не помню. Просто не помню.

Шериф выслушал рассказ про мою схватку с неизвестными, покачал головой и сказал, что ничего не может сделать, земли формально всё ещё ничейные, а значит, нормы закона о собственности на них не распространяются. Возможно, злоумышленники вообще не имели в виду ничего плохого…

Не оставалось ничего иного, как согласиться.

Оформление бумаг заняло почти шесть часов. Только потом мне удалось немного поспать.

Как всегда после приступа, голова была тупая и тяжёлая. Сон не освежил, наоборот, вогнал в уныние. Как обычно, что-то снилось – трусливое, глупое и подлое, – но забылось сразу же по пробуждении. Только пальцы ещё дрожали какое-то время…

Мелочь, которая меня чуть не привела в ярость: одежда и бельё, накануне отданные в стирку, не высохли – из-за ливня и сырости. Пришлось после ванны натягивать на себя всё грязное, заскорузлое от пота, да ещё блуза порвана в двух местах… Но что делать, пришлось идти так – благо, сегодня в баре было не протолкнуться от усталых парней, и никто не обращал внимания на мелочи.

Ячменного у них уже не было, на такой наплыв посетителей бар оказался не рассчитан, мне налили ржаного сразу на четыре пальца и отодвинули в сторону: не мешай. И мне ничего не оставалось, как хлебать маленькими глотками абсолютно безвкусное (как всегда после приступов) пойло, прислушиваться к разговорам за спиной – и думать, во что же это я влезаю, если все сигналы тревоги во мне светятся, все сирены воют и все сторожа вопят: не ходи туда, там грабли!..

Потом рядом оказался смутно знакомый парень. Очень запоминающейся внешности – половина головы тёмная, половина светлая, – и то ли он мне этой головой кого-то напоминал, то ли кто-то про него рассказывал…

– Здравствуйте, – сказал он. – Меня зовут Гагарин.

– Странное имя… впрочем, чего только не бывает… – не знаю, то ли подумалось, то ли сказалось вслух. – Люсьен.

– Очень приятно. Слушайте, сегодня был трудный день… Можно, я буду невежлив?

Замечательно. А почему не сразу ножом?

– Попробуйте.

– Я знаю, что вы покупаете бывшие владения Снегиря…

Это называется тайна сделки. Интересно, об этом знает больше половины города или меньше? Наверное, всё-таки больше. Окружающие старательно делали вид, что не прислушиваются.

– Да ну? И что?

– Я прошу вас отказаться от этой покупки.

– Почему?

– По многим причинам. Во-первых, сама эта распродажа…

– Я всё знаю. Да, она на грани законности. И совершенно бессовестна. Но ведь вас не это волнует?

– Нет, не это. Но я…

– Ладно, Гагарин. Не будем сотрясать воздух. Моё конечное слово – «нет».

– Вы даже не выслушали…

Кажется, он был расстроен. И, кажется, не тем, что из рук уплывает выгодная сделка. Такие глаза бывают только у человека, идущего на всё что угодно по зову чести. Или любви, подумалось мне. Кумико ничего не говорила о своих воздыхателях – но трудно представить себе, чтобы их у неё не оказалось. Может быть, в других обстоятельствах мне бы хватило такта посочувствовать парню… но не сегодня. После приступа развивается беспощадность.

– Потому что всё равно вы не сумеете меня переубедить. Может быть, вчера ещё нашлись бы доводы. Сегодня – нет. Я обещал… одному человеку.

– Жаль, – сказал он. Взболтал в кружке глинтвейн и выплеснул мне в лицо.

Глинтвейн был тёплый и липкий. Ломтик лимона прилип к щеке и пополз вниз.

Дурак. Боже мой, какой дурак. Как он всё осложнил…

– Куда мне прислать секундантов? – голос не подвёл.

– Без секундантов, – сказал он. – Морталь.

– Тогда я выбираю оружие.

– Разумеется.

– На вертолётах. Остров Котур. Около Стены.

Он побледнел. Наверное, ждал чего-то попроще.

– Хорошо. Завтра в полдень.

Завтра в полдень мне надо внести последний платёж и получить все бумаги. Именно в полдень, не позже.

– Нет. – Думаю, у меня получилось усмехнуться. – Летим сейчас. Начнём ровно в полночь. У вас есть незаконченные дела?