Абориген - Страница 33

Стена отрезала от острова примерно пятую часть, «хвостовик». Мне показалось, что зелень по ту сторону Стены гораздо светлее и пышнее.

Мы облетели остров и вернулись к дому. Шериф показал пальцем вниз. Посадочная площадка была маловата… впрочем, ерунда.

Сели по очереди: сначала я, потом он.

– Ну, вот, – сказал шериф, подходя ко мне; как всех после долгих перелётов, его слегка покачивало. – Владение на месте, согласны?

– Более чем.

– Давайте быстренько осмотрим дом, и я полечу обратно.

– Хотите глоточек рому?

Он посмотрел на меня подозрительно – возможно, заподозрил, что это род взятки. Или что я хочу его отравить. Потом хмыкнул:

– А давайте. Пока никто не видит…

Мы хлопнули с ним по хорошему глотку и вошли в дом.

Что сказать? Сами стены сохранились отменно, как и у всех домов, построенных во времена «грюнсанд-бума». Сейчас так уже не строят, секрет утрачен… Но внутри всё, что можно было оторвать и утащить, было оторвано и утащено. Фермеры – люди хозяйственные…

Под ногами хрустели осколки облицовочной плитки. В окнах не осталось ни одного стекла.

– Чтобы всё поднять, понадобятся немалые деньги, – сказал шериф.

У меня вырвался нервный смешок.

– Может быть, всё-таки обратно? – предложил шериф.

Обратно? Глупо.

– Летите. Я вернусь завтра. Скажите бургомистру, что товар мне понравился.

С первого же мгновения, как мы ступили на землю острова, меня не покидало ощущение, что за нами следят. Но пока шериф был рядом, этот чужой взгляд как будто прятался, щурился, скользил по касательной. А когда вертолёт шерифа взмыл над площадкой, наклонился и ушёл за дом – взгляд этот упёрся мне меж лопаток. Сразу захотелось почесаться…

До захода солнца оставалось ещё часа два, и надо было использовать их правильно, чётко, не транжиря. Но почему-то ноги не хотели никуда идти… может быть, из-за того, что вдруг стало понятно: поиск окончен. Всё, что я могу найти, я найду здесь.

Не знаю, откуда взялось это понимание.

Взялось. Бессмысленно разбираться в истоках предчувствий.

Но, повторюсь, драконщик, у которого нет чувства предстоящего, живёт быстро, интересно – и напрасно.

С собой у меня были спальный мешок, немного еды и питья, мачете, пара метательных ножей, хороший бинокль и китайское духовое ружьё, стреляющее тонкими стальными стрелками шагов на сто. Что ж, по острову следовало «ходить опасно»…

Но где у нас, скажите, можно ходить расслабленно?

Чувствовалось, что меня ведут, по крайней мере, двое. Причём ведут не очень уверенно, не зная до конца, что со мной делать: то ли пристрелить к духовой матери и сбросить с обрыва, то ли оставить в покое и посмотреть, что я буду делать. Поскольку попыток пристрелить пока не было, оставалось сделать вывод: возобладало здоровое любопытство.

У меня, разумеется, не было никакого плана обследования острова, обычные поиски наугад: идёшь – и ногами пытаешься понять, что тут делал тот, кого ты ищешь. Что делал мой отец на этом заброшенном, бесплодном, бессмысленном острове? Что? Какие «научные изыскания» можно проводить среди россыпи камней в человеческий рост, на земле, обильно поросшей серой колючкой?

Тем не менее… прошёл, я думаю, час. Ноги куда-то шли. Передо мной вдруг открылась пологая впадина – возможно, когда дожди, здесь скапливается вода. Камни тут скорее не торчали, а лежали, и промежутки между ними были замыты песком. В поперечнике впадина была метров сто…

Глаз заметил, а тело мгновенно среагировало: чёрная точка в небе – пригнуться – развернуться – спиной к скале…

Арбалетная стрела ударила в камень, высекла искру. Отскочила куда-то в траву, в щель меж камней.

76

Паника – очень неприятная штука. Особенно когда не отдаёшь себе отчёта в том, что ты паникуешь. Можно наделать страшных ошибок…

Я, хвала предкам, сумел понять, что паникую. И что никак не могу от паники избавиться. Она оказалась многослойной, я сбрасывал очередную пелену с сознания, с глаз – только для того, чтобы понять: вот она, следующая.

И единственное правильное решение, которое можно в таком состоянии принять, – это не принимать никаких решений, не делать никаких выводов, и вообще…

Впрочем, я старался не подавать вида, что охвачен паникой, держал лицо и спину, успокоил, как мог, Изю (не смог; понятно, что словами тут ничего не сделать, да и не мастер я говорить слова), распрощался с подопечными, подмигнул едва заметно Мирабелле (ей с утра были даны инструкции, и кто надо получил нужную записочку, в таких делах мы ни телеграфу, ни телефону не доверяем; чтобы больше не возвращаться к Мирабелле, скажу, что у неё всё сложилось хорошо, но вовсе не так, как мы предполагали… но всё равно хорошо, лучше, чем у многих других) – и отправился на городскую станцию омнибусов.

Так или иначе, мне нужно было вернуться в Три Столба. Мне необходимо было вернуться в Три Столба, потому что где-то там таился вход в лабиринт, которым мне следовало пройти.

Омни оказался переполнен, мне дали плетёную табуреточку, и я всю дорогу просидел, привалившись спиной к переборке пилотского отсека. Четверо сидевших на последних рядах мне сильно не нравились, я ожидал каких-то сложностей в пути, но ничего не случилось.

Уже смеркалось, когда мы причалили к пирсу…

Гагарин

Да, я наделал глупостей. Ну и что? Кто из вас не делал глупостей в отчаянном положении? С другой стороны, вспоминая всё, что было, я и сейчас не нахожу умного выхода. Можно было ничего не делать – это если бы я был полным дерьмом. Можно было делать глупости. И всё. Третьего не дано.